Работа с молодежью. Откуда выросло дело «Нового величия»
По каким законам системы возникло и развивается дело «Нового величия»? Этих законов несколько. К праву как таковому они, конечно, отношения не имеют. Это, если позволите, «законы Системы о сохранении Системы». К изучению этих законов в том или ином виде нам еще не раз придется вернуться, причем на том же примере «Нового величия», ведь дело никуда не исчезло. Более того, осмелюсь доложить, что стало только хуже. Не девушкам – нам всем.
Нет, конечно, хорошо и гуманно, что две девушки смогли принять душ и спать в своей постели, а вокруг них их родители, и они смогут пройти медицинское обследование и поправить здоровье. Хорошо, что общество сплотилось и вышло на улицы с розовыми пони. И власть пошла на уступки.
Но на какие уступки? Домашний арест – это даже не уступка. Это не закрытие дела, не снятие обвинений, не переквалификация, в конце концов. Власть сказала своим подданным вполне средневековым языком: «Ок, в этом случае давайте не четвертовать, а просто повесим, мы ж гуманисты».
Ура! В одном уголовном деле, которое вроде как всколыхнуло многих подданных, удалось добиться замены четвертования на повешение. Действительно важная, существенная победа – но не для XXI века, она бы и в шестнадцатом считалась так себе.
Но четвертование, конечно, совсем из ряда вон. Отсидятся на домашнем, поправят здоровье, со всеми простятся и уедут в Мордовию года на четыре. Юношам дадут больше. Ну а если выпадет условный срок, то кремлевские пропагандисты непременно скажут нам, каких добрых генералов каких ведомств следует поминать в ежедневных молитвах. Ибо генералы ж не крокодилы, у самих вон внучки подрастают.
А виноват, кстати, во всем Навальный.
День, когда все изменилось
И это, как ни парадоксально, отчасти действительно так. Вообще весь вал политически заряженных дел новейшего времени смело можно напрямую связать с антикоррупционными протестами 26 марта 2017 года. Этот день произвел на власть большое впечатление. И с этого момента силовики резко изменили стратегию. Давайте сначала посмотрим, какой она была до 26 марта 2017 года.
Стратегия подавления до марта 2017 года сформировалась, в свою очередь, под воздействием протестов 2011–2012 годов. Еще при президенте Дмитрии Медведеве в МВД было расформировано и в общем-то разгромлено подразделение, которое боролось с организованной преступностью. В 2008 году, только-только став президентом, Медведев принял решение о ликвидации службы по борьбе с организованной преступностью и создании на ее базе подразделений по борьбе с экстремизмом и государственной защите.
Многие действительно высококлассные специалисты, хорошо знавшие реальную преступность, тогда из МВД ушли. Именно Медведев на базе знаменитого РУБОП создал центр «Э» – так он стал называться с марта 2011 года. Именно центр «Э» и его знаменитые сотрудники (например, Алексей Окопный, он же Леша Улыбка) начали играть значительную роль в запугивании оппозиционно настроенных граждан и заниматься вербовкой своих агентов в этой среде. Дело 6 мая 2012 года («болотное дело») очень серьезно сказалось на протестных настроениях в России, и к 2017 году с протестными акциями вроде бы было покончено.
До сих пор мы еще ни слова не сказали о роли ФСБ в этих событиях. Да ее особо и не было, все звезды словил центр «Э». Но после событий 2011–2012 годов было сильно укреплено Управление по защите конституционного строя и борьбе с терроризмом ФСБ РФ (УЗКСиБТ). УЗКСиБТ отчасти стало наследником знаменитого Пятого управления КГБ, которое занималось идеологической контрразведкой. Поэтому совершенно неудивительно, что именно это управление курирует уголовное дело «Седьмой студии» и Кирилла Серебренникова. Меня и «Русь сидящую», кстати, ведет та же бригада. То есть формально СК, конечно, но не знать своих кураторов в УЗКСиБТ по нынешнем временам неприлично.
До последнего времени укрепленным и усиленным службам заняться было, по большому счету, нечем. Ну какие у нас экстремисты? Какие такие реальные игиловцы (члены запрещенной в России организации)? Самой знаменитой осужденной, связанной каким-то замысловатым образом с парнем из ИГИЛ, стала юная студентка Варя Караулова, получившая 4,5 года колонии практически за то, что влюбилась и попыталась бежать за любимым в Сирию, чего ей сделать не удалось.
Никому не известно, какие такие серьезные экстремистские преступления предотвращают в УЗКСиБТ, а также в центре «Э», которые все чаще действуют рука об руку. Зато таких «террористок», как Варя Караулова, стало появляться все больше. Это не говоря уже об «экстремистах», получающих сроки за комментарий, картинку или лайк.
Это удобная работа, кабинетная, непыльная. Не надо сидеть в засаде, не надо допрашивать бомжей, не надо ехать в морг. Для начала (и для конца) дела следователю нужен лишь условный понятой и его собственный рабочий компьютер. Он заходит на страничку в соцсети, делает скриншоты и оформляет акт осмотра, и именно в этот момент в 99 процентах случаев и будет установлена чья-то вина. Всё. Ничего больше не нужно, чтобы гражданин получил пару лет.
Сколько можно продержаться на такой прекрасной работе? Долго. Но есть риск до пенсии в таком режиме и не доработать. Переловишь, не дай бог, всех экстремистов – вот как РУБОП поймал всю организованную преступность, и что? Расформируют – и куда? В Сирию к Пригожину?
То есть перед службами явственно замаячила цель: оправдать свое существование на фоне отсутствия реальных угроз. А тут как раз Навальный с мартом 2017 года.
После марта 17-го
Нет, я не хочу сказать, что Навальный работает на ФСБ, на центр «Э», на Кремль или на Ротшильдов. Просто он такой человек.
Пока Навальный боролся с кровавым режимом, кровавые опричники кровавого режима придумали себе очень удобное ноу-хау. Ты просто смотришь, кто к нему ходит. К нему и еще к нескольким людям (людям-институтам, с позволения сказать – как раньше ходили в МШПИ или в «Голос»), переписываешь их и пасешь. Рано или поздно они сделают что-то, за что их можно будет посадить. Главное, фиксировать все – пригодится, чтобы сразу было видно, что перед судом предстал не рядовой Вася Батарейкин, а матерый враг конституционного строя.
Это совершенно ничего не значащая в теории фраза в стране, где ежесекундно и повсеместно, особенно в суде, попирается Конституция, на следствии и в том же суде имеет беспроигрышный успех.
Но это сейчас. Еще полтора года назад такого успеха могло и не быть. Лидеры протеста кто сел, кто уехал, Борис Немцов убит. А Навальный, казалось бы, полностью дискредитирован слаженной работой пропагандистов.
И вдруг внезапно в марте 2017 года оказалось, что нет. Оказалось, что выросло целое поколение, которое и не помнит других лидеров протеста. И не помнит ничего про 2012 год. Меня в свое время поразил разговор с Ольгой Лозиной, задержанной 26 марта и ставшей невольным символом того протеста, – она сказала, что ничего не знает про дело 6 мая 2012 года. Это новенькие.
Это они, новенькие, смогли снова испугать Кремль в марте 2017-го. И снова началась «работа с молодежью». Новый этап.
Бьют сейчас прежде всего по молодым. За репосты, за картинки, за игры в казаки-разбойники. Это могло называться «штандер-стоп», как в детстве, а стало называться организацией «Сеть» или «Новое величие», тоже красиво, не хуже штандера. Молодых никто не держит: валите, граница открыта, уезжайте, нечего тут воду мутить, уезжайте прямо с митинга, а лучше до, или сядете, как эти или вон те.
Не уловили? Значит, применим недозволенные методы.
И они начали их применять. Ведь что случилось в деле «Нового величия»? Провокация, которую никто не отрицает, включая следствие. Агент центра «Э» по имени Руслан Д. (фамилия не названа) познакомился с молодыми ребятами, восемь юношей и две девушки, сам создал организацию, сам написал устав по борьбе с кровавым режимом и сам их сдал. Никто не отрицает этой фабулы.
Давайте теперь откроем какие-нибудь полезные законы, что они нам говорят по этому поводу. Вот есть замечательный закон: «При проведении оперативно-розыскных действий запрещено подстрекать, склонять или побуждать к совершению противоправных действий». Такое правило содержится в статье 4 Федерального закона №211-ФЗ. А вот Верховный суд выступает против провокаций спецслужб.
А что мы имеем в реальности? В реальности мы имеем даже соревнование нескольких ведомств и управлений: московское УФСБ отказалось возбуждать дело по «Новому величию», потому что пить чай в «Макдоналдсе» пока не запрещено – чем и занимались участники «Нового величия». Тогда ЦПЭ договорились с федералами (с ФСБ напрямую) и возбудили дело в обход. Вот где-то в разломе между УФСБ по Москве и области и «большим» ФСБ и надо искать тех самых знаменитых генералов, которым, конечно, очень жаль маленьких девочек, они им и порадели. Ждем теперь, когда другие генералы нанесут ответный удар.
Здесь, в обмене ударами, нет зазора для гражданского общества. Поэтому и решение в общем такое же, как по Серебренникову: пусть сидит дома, а дело идет. Потому что и Серебренников, и «Новое величие» с «Сетью», и студентка Мария Мотузная из Барнаула – это все дела-ровесники, дела новейшего времени. Все они плоды жизнедеятельности нескольких групп силовиков, которым нужно доказывать свою полезность и необходимость получения зарплаты и ранней пенсии. Что служба у них и опасна, и трудна, и на первый взгляд как будто не видна, что обидно, особенно когда и на второй взгляд тоже не видна.
Они уже научились безнаказанно провоцировать людей и самостоятельно создавать им видимость состава преступления. Это очень важное для всех нас открытие 2018 года. Куда они пойдут дальше? Да уж куда-нибудь пойдут.
Вот поэтому так важно не забыть, не успокоиться и довести до конца историю с «Новым величием». А не радоваться замене четвертования на повешение. Нужно добиться наказания провокации агента. Если этого не добиться – они пойдут дальше. И реально начнут сажать за то, что рассмеялся, когда услышал анекдот.
Ольга Романова
